«Апраўданне жыцця»

Чем старше я становлюсь, тем большей становлюсь фаталисткой. «Всё, что тебе положено, с тобой случится», – именно эта мысль пришла в голову, когда мне позвонила дизайнер Ира Мацкевич и, полная восторга, сказала: «Есть ещё два дня, когда ты сможешь попасть на премьеру спектакля-концерта «Другая сусветная» по произведениям Марка Мермана в Купаловском».

У меня есть одна завиральная теория, лелеемая с детства: каждому человеку положено определённое количество людей. Подобно электрону, он захватывает их на свою орбиту и держит всю жизнь. Траектории вращения будут разные, но это те, кто всегда с тобой. Остальные немыслимым потоком летят мимо и исчезают где-то в глубинах галактики… С Мариком у меня так.
Марик был звездой филфака уже тогда, когда я поступила в БГУ. И на сцене «лучшего дома на всей Красноармейской» (до сих пор не пойму, зачем его отдали историкам) я его и услышала, поющего под гитару. «Инженеру ты теперь вари всё, что хочешь, даже малый юс». Вот, с тех пор немыслимая точность его строк и хранится у меня рядом с сердцем.
Марк Мерман, Пётр Марцев, Леонид Ширин – ах какие студенты выступали на кирилло-мефодиевских славянских вечерах филфака! Я и помыслить не могла, чтобы где-то рядом… Счастье переполняло уже от того, что я сижу в этом зрительном зале. На третьем курсе от картошки мне удалось открутиться. Отрабатывали в деканате – подшивали личные дела выпускников, чтобы сдать в архив. Ну-у… Там же всё – вступительное сочинение, студенческий билет и зачётка с фотками, кто муж-жена-дети. Девчонки громко зачитывали интересные моменты, а интересовало их больше всего, где и как та или иная наша товарка находила мужа. А мне среди прочих досталось дело Марика. Приятно удивило – мы учились в школах на одной улице Калинина, я в 73-й, а он в 49-й. И потрясло его вступительное сочинение – какое же умное, глубокое, анализ современных произведений, которые я прочла только студенткой, а он, оказывается, ещё до филфака. Оно стоило целой курсовой, честное слово. Вспомнила своё, наивное, и ещё больше прониклась: в зиртельном зале мне место, ой, только там.
А потом был его концерт – уже не в своём домашнем, а вполне таки серьёзном зале дома напротив Дворца профсоюзов, который так любили помещать на конфетные коробки наши кондитеры. Там ещё ресторанчик был, «Мутнае вока», популярный у творческой интеллигенции Минска. А после Марик уехал в Канаду…
Меня закрутил семейный быт и перестройка. Филфак остался где-то в сладких воспоминаниях, как другая жизнь, светлая и прекрасная. Однажды я ехала в троллейбусе и вдруг – ощущение такое, что кто-то толкает меня под локоть. Меня нечто заставило посмотреть в окно и воткнуться глазами в афишу на остановочной тумбе – концерт Марка Мермана. И был этот концерт, который так врезался в память, что я могла его ещё долго цитировать. А в финале был просто взрыв: «Как вода в песок имя существительное, за ним прилагательное просочится. Нас всех по-разному называли матери, мы все – возвратные частицы». (Всё цитирую по памяти.)
У меня не хватило денег на кассету, к счастью, хватило на его тоненький сборничек с обложкой Цеслера, где гитарные струны пересекают приоткрытый канализационный люк. Набравшись смелости, пошла в очередь за автографом. «Ты кто?» – «Я твоё филфаковское прошлое». «А почему не будущее?» — шутит он.
Потом началась очередная моя жизнь – журналистика. И однажды на пресс-конференции в Доме прессы Марик и Лена Казанцева рассказывали нам о своём друге – замечательном барде Владимире Бобрикове. А потом Марик зашел в мою редакцию и подарил мне ту самую кассету.
Я уже сказала, его строки где-то рядом с моим сердцем. Я вдруг узнаю их отзвук в своих стихах. Вот, например, написала «нас облают враги и собаки, если нам их послала судьба», и поняла, это из него – «вслед нам соседи или собаки лаяли».
Периодически о Марике рассказывает кто-то из общих знакомых. А об этой премьере информация попалась в интернете. Краем сознания отметила – надо сходить. И замотали совсем другие дела. Спасибо Ире за звонок! Спасибо судьбе, что в ней есть Марик!
А теперь о спектакле. Большинство из песен написано давно, я их знаю. Но в талантливейшем сопровождении оркестра и великолепном обрамлении кинохроники на заднем плане, в которой так много нашего Минска, в устах звёзд Купаловского они обретают совершенно иную огранку. Это не только осмысление войны как мирового бедствия, но и очень трагические попытки анализа её времени, предшествующего ей. Цитаты из фильмов, насквозь заидеологизированных, плакаты того времени. Есть жизнь – и есть миф о ней, кино. Довоенное и трофейное, документальное и художественное. Нет человека, свободного от этого искусства. И погружаясь в старые кадры, мы присоединяемся ко всем ушедшим поколениям, кто когда-то смотрел на экран. «Будь вся страна огромным кинозалом, стали видны бы бреши по рядам…»
Вопреки классике жанра актёры в этой постановке очень часто поворачиваются лицом к заднику-экрану и спиной к зрителю, чтобы усилить эту мысль. Они смотрят кино – и становятся для нас его продолжением. И может быть, после кто-то поймёт нечто важное о нас, заглянув в кадры нашего идеализированного мира – а кино всегда мечта о лучшей жизни. А сколько здесь Минска! И в хронике, и в стихах! Кинозал под открытым небом, был такой в «Победе», я его застала. Дом правительства, Дом офицеров и ДК профсоюзов. Проспект без Кемпински. Ульяновская, где был убит Михоэлс… Вдруг понимаешь – случается то же, что и с Высоцким: забываешь, сколько лет Марику и веришь, что он был участником того, о чём идёт речь.
Может, если бы Марик не уехал, ежедневные хлопоты и огромное количество друзей не дали бы ему возможности этого панорамного взгляда на Вторую мировую. Может быть, тогда бы не наполнился спектакль фразами на всех языках и не было бы этого пронзительного понимания, как именно звучит боль войны для разных людей мира, и не было бы этого осознания себя частью огромного человечества. Ворошить пласты смыслов спектакля – критикам долго будет чем заняться, а о том что эта постановка – бесспорная удача – отзывы в интернете уже есть.
Осталось только поздравить её создателей и нас, зрителей. А Марик, Марик сказал, что этот спектакль – оправдание его жизни. А я желаю, чтобы это было не единственное оправдание.
Ольга ПАВЛЮЧЕНКО (НОРИНА)